Говоря о героях катарского Лангдедока, во время Альбигойских крестовых походов, обычно, в числе первых любят упомянуть Раймунда Роже Транкавеля (1185-1209) и о его гибели после сдачи Каркассона. Произошло это, очевидно, по вине Симоне де Монфора, бросившего виконта Каркассона, Безье и других лангедокских владений в темницу, где Раймунд Роже был скорее всего отравлен. Но в любом случае, Раймунда Роже действительно можно назвать героем, так как своей жизнью он сумел выкупить жизни своих несчастных подданных. Такие люди были редкостью на катарском Юге…
Но вот о воспитателе, еще юного Раймунда Роже, защитники катарского движения предпочитают как-то деликатно умалчивать. Звали этого «доброго человека» Бертран де Сессак, и познакомившись с его крайне краткой биографией можно возникнуть резонный вопрос – если таких называли «добрыми», то что же надо было сделать, чтобы тебя прозвали «злым»?
Когда в 1194 году скончался Роже II Тренкавель, по завещанию умершего виконта, наставником и даже регентом (несмотря на то, что была еще жива жена покойного Аделаида Тулузская, сестра Раймунда VI) его пятилетнего сына был назначен Бертран де Сессак, вассал Транкевелей, сеньор одноименного замка и убежденный катар. Можно догадываться какие советы он давал юному господину, но прославился Бертран только одним, хм, «значимым и серьезным» делом.
Будучи альбигойцем, де Сессак, конечно, пытался рассадить всюду катарские креатуры. Кстати, воспевающие катарский Лангедок авторы и исследователи всегда отмечают нужным сказать (и это правильно), что жители Юга Франции довольно долго пользовались привилегией выбирать себе аббатов и даже епископов. И, естественно, говорится о том, что Риму это жутко не нравилось, и в конце концов эта привилегия была уничтожена. Но обычно забывают сказать, что видные альбигойцы тоже были не в восторге от этих вольных традиций.
В 1197 году скончался глава аббатства Алет (современная коммуна Alet-les-Bains) Понс Амиель (Pons Amiel), который в течении 30 лет бережно хранил островок католицизма в стране катаров. Местный капитул выбрал (согласно традиции) нового аббата – Бернара де Сен-Ферреоля. Но регент виконта на чьей земле находилось аббатство, а именно Бертран де Сессак решил, по-видимому, что традиции хороши лишь тогда если соответствуют текущей конъюнктуре, а если нет, то можно и коррективы внести.
Бертран явился под стены аббатства со значительным отрядом, и после непродолжительного штурма, ворвался в него. Новый аббат был брошен в темницу (о его дальнейшей судьбе мне не удалось найти сведений), а Бертран де Сессак приступил к новым выборам. Созвал народ, выкопал из могилы тело покойного аббата Понса Амиеля, посадил на стул и стал «выбирать». Аббатом, при полном одобрении де Сессака, «выбрали» некоего катара отца Бозона.
Подобное самоуправство, наперекор пресловутым традициям, было вообще в духе катаров, об этом тоже постоянно забывают. Например, в замечательных и подробных монографиях (рекомендую всем интересующимся историей альбигойцев) Николая Алексеевича Осокина (1843-1895), написанных в духе сочувствия к катарам, резко осуждается стремление Рима прервать выборы местных епископов. Но когда через несколько страниц, прибывший с Балкан патриарх катаров Никита, начинает в 1167 году «штамповать» своих епископов – это уже никак не порицается автором.
Зато де Сессак, этот почитатель лангедокских традиций, очень любил местных трубадуров и их песни о прекрасных дамах. Дальнейшая судьба Бертрана де Сессака покрыта мраком неизвестности. Известно, что он участвовал в обороне Каркассона, но ценных советов своему ученику Раймунду Роже, очевидно тогда не дал, далее его следы теряются. Его замок был захвачен и конфискован крестоносцами, но значительно позже в 1240 году, сын Бертрана, Журден смог отбить его и удерживать в течении двух лет, что было с Журденом де Сессаком дальше, также не выяснено. Род де Сессака канул в безвестность, как и род его благородных сюзеренов Транкавелей.
