Как известно, во времена феодальной раздробленности на Руси, так получилось, что во главе всех русских княжеств встали Рюриковичи. Потомки всего лишь одного человека - Рюрика, и в основном это были наследники Ярослава Мудрого, за одним небольшим исключением: за Полоцкое княжество отчаянно бились Изяславичи (Рогволдовы внуки), потомки еще одного сына Владимира Святого.
При этом надо выделить еще два более ранних этапа, когда Русь удачно «проскакивала», так сказать, разветвление династии. Сыновья Святослава – выживает только один, благо, сыновей было всего трое. (Один из парадоксов Средневековья, много сыновей у правящей династии – хаос, один сын в поколении – постоянная угроза хаоса, как правило с опасностью иностранного вторжения, так как при первой же возможности, соседи выдвинут претензии по женским линиям.) Сыновья Владимира: в финал схватки за Русь входят только двое – Ярослав Мудрый и Мстислав Черниговский (наособицу стоят Изяславичи); вообще, страшно подумать, какого накала достигли бы княжеские распри, если сыновья имелись еще и у Черниговского князя.
Но таковое явление (когда в период раздробленности все земли некогда единого государства принадлежат одному роду) отнюдь не уникально. Очень похожие процессы наблюдались в Польше у князей-Пястов, причем в ту же историческую эпоху и параллельно уже от Польши пошла «проекция» на княжество Силизию, ставшую эдаким стихийным «мини-полигоном» феодальной раздробленности в миниатюре, возня приняла на редкость затяжной характер и продолжалась уже после того, как в самой Польше утвердилась централизованная королевская власть (на очень короткий срок Анжуйской династии и позже на более длительный период - Ягеллонов).
Русь и Польша, но неужели тогда подобный эффект раздробленности государства (в пределах одного и того же рода) свойственен только славянам? Ведь право германцев и славян очень близко – и те, и другие, напрочь отрицали какое-бы то ни было первородство. Только вот в чем отличие, остается сделать вывод, что в Западной Европе государствам просто повезло, случайно не получилось распада и раскола формировавшихся было государств на 10-15 княжеств. Сдается мне, будь у Людовика I Благочестивого, не четыре сына, а двенадцать, он бы на всех всё и разделил «по справедливости», делить наследство Великого отца (у которого он также совершенно случайно оказался единственным выжившим сыном) было его любимым занятием, которому он посвятил всю свою жизнь.
И если взглянуть на более раннюю эпоху – Меровинги, как раз раскололись. Вот только сначала передушили друг друга воистину с варварской жестокостью, а потом как-то деградировали во что-то очень невнятное, загадочное и никому не нужное, на их место пришли Каролинги и вот – королем уже Франции стал Гуго Капет.
Здесь обязательно нужно сказать о следующем. Распыление Рюриковичей произошло на очень ранней стадии формирования государства. Высшая знать просто не успела вырасти, окрепнуть, обзавестись собственными доменами с городами и дружинами, в Польше наблюдалось примерно то же самое – там аристократия вроде бы появилась, но не успела дотянуть до уровня, который позволял бы ей тягаться хотя бы с младшими Пястами. На Руси же иные правящие княжеские роды: и варяжские (Рогволд) и местные (древлянские князья) были быстро ликвидированы. Возможно я ошибаюсь, мне самому интересно – были ли на Руси еще «не-Рюриковичи»? Таким образом, Святославу, Владимиру и Ярославу было что делить, было куда «расселять» сыновей.
Ну, а карту Французского королевства в период правления Гуго Капета, я полагаю, визуально все помнят. Так что лишние сыновья были даже некоторой проблемой, королевский домен слишком мал, выделять в нем апанажи для младших детей крайне опасно, расширение домена - процесс долгий и трудный, всё Западно-Франкское королевство и соседние земли уже разделено между аристократическими фамилиями, некоторые из которых даже сильнее королевских. И вот во Франции стартует любопытный процесс – замещение некоролевских (некапетингских) родов младшими королевскими сыновьями. Процесс этот был не скор и растянулся на столетия. Для начала во втором поколении Капетингов удалось оттягать обратно герцогство Бургундию и поставить там младшего королевского сына Роберта (второго из выживших на момент смерти короля-отца Роберта II Благочестивого), ставшего основателем Старшего Бургундского дома.
Но война за Бургундское наследство 1003-1005, это дело особое. Признаки некой интересной системы можно, пожалуй, начать отсчитывать с Гуго Вермандуа, младшего сына Генриха I и Анны Ярославны. Так как я немного поэт, я бы назвал этот королевский метод подкидыванием кукушат в чужие гнезда. Капетинги будут заниматься этим увлекательным делом даже в XX веке. Итак, Гуго стал мужем Аделаиды, генеральной наследницы графства Вермандуа, и таким образом заместил старый род, Каролингский, кстати.
Дальше процесс несколько застопорился. Все бесспорно законные (и родные) братья короля Людовика VI Толстого умерли в детстве, что же касается единокровных – Филиппа и Флёри, то они считались незаконнорожденными, хотя король Филипп I и заключал брак с их матерью Бертрадой де Монфор. Своих сыновей у Людовика Толстого было не мало, но… Как отец он был жестковат. Честно говоря, я не могу сразу навскидку вспомнить хотя бы еще одного короля Франции, чей бы законный сын был отдан церкви, а у Людовика VI, таковых было целых двое: третий сын Генрих и Филипп, самый младший сын, старшего погибшего в результате несчастного случая при падении с лошади и уже коронованного отцом, также звали Филиппом.
Не очень понятно, какую участь готовил Людовик VI всем своим младшим сыновьям, если уж он сразу второго – Людовика стал готовить в монахи (но необходимо отметить, что по личным качествам именно этот сын короля, как раз идеально подходил на роль иерарха). Но уже коронованный отцом первенец Филипп (следовало соблюдать осторожность, так как автоматической передачи власти еще не было), погибает (несчастные случаи с лошадьми – весьма и весьма распространённая причина преждевременного ухода из жизни, как юных представителей дворянства, так и вполне себе взрослых людей. Людовик перемещается в наследники, а в монахи с таким же упорством готовят уже третьего сына.
Возможно, Людовик VI Толстый несколько пренебрежительно относился к младшим отпрыскам, потому что всё будущее королевства связывал именно со старшим выжившим сыном, он подготовил воистину величайший план, который одним махом решил бы территориальную проблему королевского домена, не размениваясь «на мелочи». Да, если бы этот план сбылся (а винить в его провале Людовика Толстого никак нельзя – он сделал всё от себя возможное), не пришлось бы потом в течении нескольких поколений собирать земли Франции по отдельным графствам и баронствам.
Как известно, у герцога Аквитании Гийома X не было сыновей, и король Франции обеспечил брак его наследницы Алиеноры со своим наследником. И не менее известно, что этот проект пошел прахом уже при царствовании Людовика VII Молодого, одного из самых неоднозначных королей-Капетингов. Опять воля случая для Франции, на этот раз счастливого, наконец, в третьем браке у этого короля появился наследник, ставший великим королем – Филиппом II Августом. С этого монарха и начинается система – подбор к королевским рукам феодальных территорий, как в самой Франции, так и по ее границам, с помощью младших сыновей, и конечно монархи не забывали о старших – их браки имели первостепенное значение.
Любопытно, что наибольшего успеха французским королям удалось достигнуть самостоятельно, сочетая право и силу (присоединение Анжуйских владений и Тулузского графства), а вот опора на просто силу и Римских Пап, как-то в целом не очень помогала. Где французской монархии удалось заместить другие дома? Тулуза – самый удачный вариант, присоединение к королевскому домену произошло уже в следующем поколении. Прованс, Бретань и Наварра с владениями Шампанской династии – вот здесь вышло посложнее. Не обошлось и без полных провалов - досадный крах постиг Капетингов при попытке утвердиться в Арагоне и в Британии. Вот тут как раз не обошлось без поддержки Рима, но результат был плачевнее всего.
