В мае 1341 года, Жан де Монфор фактически пытается установить свою власть в Бретани. Он захватывает герцогскую казну, все важные крепости (в том числе и Нант – резиденцию старых герцогов) и призывает вассалов признать его. По понятным причинам большинство бретонской аристократии не спешило – боялись потерять лены за пределами герцогства уже во Франции. Зато духовенство и третье сословие Жана поддержало. Все лето Монфор укрепляет свои позиции и уже в сентябре является в Париж, чтобы защищать свое право на суде. Там же находятся и Жанна Пентьевр с мужем – для того же самого.
Позиция Жана де Монфора, была проста как копье и не лишена здравой логики текущего дня. Так сказать, злободневная повестка. Он и его адвокаты настаивали на следующем – уж коли Бретань с 1297 года герцогство-пэрство и вассал Франции, то и законы наследования должны быть подобны королевским. А именно – он, Жан де Монфор старший и вообще они с маленьким сыном последние из потомков по мужской линии Пьера де Дрё Моклерка и его супруги Аликс де Туар. Значит ему и быть герцогом Бретани.
Не рискну предположить, что Жан де Монфор и уж тем более его адвокаты, осмелились проводить прямое сравнение с наследованием короны Капетингов (с королем так «не шутят»), но толстый намек был очевиден всем. Дескать, права единокровного брата покойного властителя, должны быть выше прав «какой-то там» племянницы. Если уж двоюродный брат других властителей (Людовика Сварливого, Филиппа Длинного и Карла Красивого) надел корону, отстранив всех их дочерей.
Позиция Жанны Пентьевр и ее супруга Шарля Блуа отличалась региональной витиеватостью, но между тем, тоже основывалась не на пустом месте. Во-первых, само наследование женщиной как таковое не отрицалось, при этом недавно введенная в оборот французская «формула» - «негоже лилиям прясть», вызвала бы принципиальное непонимание. При чем тут «прясть»? Дама будет «сидеть дома», и заниматься тем, чем и положено знатной женщине – помимо рождения и воспитания детей (да и пряжи, если найдет время), управлять сложным хозяйством, пока ее муж-соправитель, занимается тем, чем положено мужчине – воюет.
Передать управление мужу, представителю «нового» дома также не считалось в Бретани чем-то из ряда вон выходящим - собственно, так и пришел к власти дом де Дрё, в лице первого своего представителя Пьера Моклерка, он не носил титула герцога, будучи фактическим правителем при жизни жены, а после ее кончины регентом при собственном сыне. Почему бы и Шарлю Блуа не последовать такому примеру? «Салическое право» не применялось в Бретани, ровно по тем же причинам, что и в Англии, и в Пиренейских королевствах – род по мужской линии угасал вовсе или от него оставались совсем уж «старые» младшие линии, не имеющие влияния. Были прецеденты и на основе их сформировалось право – наследника так или иначе приходилось искать по женской линии, так как мужской не было.
Второй, не менее важный момент – в Бретани действовало и право представления, норма, которая применяется, как сама собой разумеющаяся в современных кодексах, но в Средневековье далеко не все и не везде считали ее очевидной. То есть, если знатный человек, скончался до «открытия наследства», то его права автоматически должны были перейти к сыну или дочери. Как тут не вспомнить «хрестоматийный» случай Робера III Артуа – с ним-то как раз «право представления» не сработало, и адвокаты Жана де Монфора могли бы сослаться на этот прецедент, по-видимому, там применялось фламандское право, но вассалом-то он был все равно французской короны.
Но остается вопрос – если должно было быть так, как настаивала Жанна Пентьевр, то почему вообще возник спор? Почему герцог Жан III просто не объявил – «мне наследует моя племянница Жанна, и это не моя воля и не мой завет – это ее неотъемлемое право по нашему бретонскому закону и обычаю».
Налицо была правовая коллизия. Но как всегда в таких случаях – в меньшей степени по вине слабых адвокатов проигравшей стороны и в большей степени – из-за личных королевских предпочтений, это вопрос был решен судом в наиболее спорную сторону – герцогство Бретань признавалось за Жанной Пентьевр и ее мужем. Ранее таким же образом Филиппом IV, в пользу дамы (Маго Артуа) был решен каверзный вопрос наследства Артуа и гораздо позднее Франциском I, вопрос наследства герцогов Бурбонов. И вроде бы все законно, но в первом случае бенефициарами поперек наследника мужского пола выступили жены сыновей короля, а во втором родная мать короля. В случае же бретонского наследства выигрывал королевский племянник Шарль Блуа.
Разумеется, Жан де Монфор с подобным решением не согласился, покинул Париж и поднял открытый мятеж, принеся оммаж только и ждавшему этого Эдуарду III. Интересный момент – как будто понимая спорность королевского решения, французская сторона и в том числе Жан Фруассар стали муссировать тему принесения Жаном де Монфором оммажа английскому королю еще до суда. Якобы Монфор даже успел съездить для этого в Англию. Переговоры действительно велись, хитрый англичанин прощупывал ситуацию, но официальный переход Жана де Монфора состоялись позже – после того как он окончательно понял, что удачи и своей правды на французской стороне ему не найти. Эдуард III встал за Монфора, Филипп VI за Шарля Блуасского.
Война протекала в три фазы и с переменным успехом. Еще ее называют Войной двух Жанн, так как жены обоих кандидатов в герцоги – Жанна Фладрская (прозванная также Жанной Пламенной) и Жанна де Пентьевр отличались решительностью, умом и стойкостью. Не то чтобы Жан де Монфор и Шарль Блуа были рохлями – это были отчаянные молодцы, но не сопутствовала им удача, были они биты друг другом и попадали в плен.
На промежуточном этапе войны за Бретонское наследство хитрые англичане оккупировали почти всю Бретань – вот к чему привела излишняя любовь короля Филиппа VI к своим бедным родственникам. Жан де Монфор, попавший в плен французским королевским войскам, был освобожден в 1344, тем временем его супруга Жанна Фландрская бежала в Англии под защиту Эдуарда III, но фактически оказалась в плену. Еще один штрих: ее объявили безумной - ни один серьезный современный историк Англии и Франции, не находит эту версию состоятельной.
По- видимому, это очередной хитрый план Эдуарда III – Жан де Монфор скончался в 1345 году, Жанна Пламенная в заключении, их сын и наследник юный Жан де Монфор на воспитании при дворе английского короля. А Карл Блуасский, тем временем также в английском плену и Бретань занята англичанами, ослабевшая к тому времени Франция с трудом возится в дипломатических интригах.
Но в 1362 году, молодой Жан де Монфор с разрешения Эдуарда покидает Англию – и что ни удивительно, почтительности к патрону он не сохранил, ведь его мать так и скончалась в заключении, предположительно в 1374 году. Фактически он разрывает отношения с Англией и пытается миром договориться с врагами покойного отца, предложив им разделить герцогство – Шарль Блуа готов к компромиссу, но его жена дважды срывает переговоры. В результате в последней битве этой войны – сражении при Оре 1364 года, Шарль погибает и дело Пентьевров терпит крах.
Итого конфликта – молодой Жан де Монфор (1339-1399) становится герцогом Бретани – герцогскую корону теперь четко наследуют его потомки только по мужской линии. В качестве компромисса с семьей Пентьевр – после пресечения мужской линии дома де Дрё-Монфоров, герцогство переходит к старшему из потомков Шарля Блуа по мужской линии. Эта же семья сохраняет за собой графство Пентьевр и виконство Лимож – бесспорное наследство отца Жанны Пентьевр.
И наконец, новый король Франции, Карл V, недаром прозванный Мудрым ставит предварительную точку в замятне, спровоцированной его дедом. Он признает Жана де Монфора герцогом Бретани Жаном IV (есть некоторая путаница в порядковых номерах: из-за спора историков - считать ли первого Жана де Монфора за Жана IV, а его сына, следовательно, за Жана V, или же ни считать никак – все же это мятежный, не признанный королем Франции герцог), принимает от него оммаж и таким образом ловко решает два важных вопроса. Первый – выцарапывает Бретань у англичан, пока еще только юридически, их еще предстояло выдавить из герцогства и второй – признавая главенство дома де Дрё в Бретани по мужской линии, образно говоря, дает пощечину Эдуарду III, дезавуируя его собственные претензии на французский трон. Мелочь, а приятно.
А ведь это можно было бы сделать в самом начале, и полностью избежать войны и захвата Бретани англичанами, не рассчитал Филипп VI своих сил. Вот к чему приводит вольное обращение с законами наследования. Наверное, не корректно ставить вопрос: какой закон для средневекового государства лучше – «салический» или «несалический». Лучше тот – где все четко и ясно, салический как раз и был таким – строго мужчины по старшинству и никаких гвоздей. А вот «несалические» законы чуть ли не до конца XIX порой приводили к войнам – Третья (лучше называть ее так, как считают сами испанцы) Карлистская война в Испании закончилась только в 1876 году.
